InRoad://Отчеты/Норвегия/Bergen/Норвегия. Часть 4

К сожалению, в этой серии вы не найдёте фотографий, где я держала бы зубами свежепойманную норвежскую форель, а также не увидите первого в истории B.A.S.E.-прыжка с Кафедры Священника (впрочем, и прыжка БЕЗ парашюта оттуда же вы тоже не увидите - но это уже, вероятно, к счастью), и тем не менее, о том, как я ловила рыбу руками, о красоте туманного Хардангера и о подвиге Прекестолена - 
 

После исторического шоппинга, в результате которого мне стали не страшны ни горные тропы, ни горные же реки, я решила, что теперь вполне могу осуществить кусочек своей мечты и попробовать поймать рыбу знаменитым норвежским способом - голыми руками прямо в горном ручье. 

Что-то мне такое смутно помнилось, что чтобы ловить рыбу, надо вставать в чертову рань, чуть ли не на рассвете. Рассвет на севере в июле, как известно, наступает в середине ночи, поэтому пришлось ограничиться как-бы-ранним-утром. Хмурые и заспанные, мы отправились на промысел.
В этой бесконечно текущей стране мне казалось, что найти подходящий водоемчик не составит никакой проблемы. Фига с два. Оказалось, что при всем кажущемся изобилии, подходящие горные речки с правильными порогами просто так на дороге не валяются.



В поисках нужного места пришлось рискнуть и существенно углубиться в горы. Выследив наконец перспективный ручей и поднявшись по нему немного наверх, я определила несколько порогов, через которые просто-таки обязана была прыгать несущаяся на нерест форель, и организовала на нее засаду.   



Надо сказать, засада вышла так себе. Меня потенциальной форели было видно прекрасно, мне же не было видно ничего, кроме замшелового валуна по соседству. Рядом издевались, вероятно мстя за ранний подъем, и предлагали то слиться с местностью по методу хамелеона, то наоборот, применить тактику медведя и влезть с ногами в ручей. Сообразив, что рыба вряд ли оценит мои тактические уловки, я наплевала на засаду и решила действовать в открытую. Застыв на самом краю, я долгое время не видела ничего, кроме разноцветных камней на дне и мощного течения. 
И вдруг - перед самым моим носом - всплескнулось что-то розовое и мокрое, слегка обрызгав мне джинсы и тут же исчезнув вниз по течению. 
С хищным криком "агааааааааа!!!!!", который должен был распугать всю оставшуюся рыбу в близлежащем регионе, я ломанулась прямо в поток.  



Это было ошибкой по двум причинам. Во-первых, промокнув в ледяной воде даже по колено, я рисковала все оставшееся путешествие провести в горизонтальном положении. Во-вторых, согнувшись и с опущенными в воду по локоть руками долго не простоишь, что бы там ни рассказывали про этот метод. 
Две или три здоровых рыбины промелькнули с такой скоростью, что я только успела сморгнуть, на четвертую я успела сделать хватательное движение, пятую же даже задела за плавник. В азарте охоты я какое-то время не замечала холода и дискомфорта, и только чертыхалась на негибкие, неудобные пальцы. Услышав сочувственную рекомендацию встать на четвереньки и попробовать сделать это зубами, я огрызнулась, что пока пасую перед новой ступенью эволюции.  

Упустив очередную толстую самку, по самое брюхо набитую икрой (так мне казалось в моем браконьерском пылу), я с разочарованным рычанием медведя-неудчника вылезла из воды. 
Мечта так и осталась мечтой.

Греться и зализывать мои душевные раны мы отправились к подножию Хардангерфьорда, которого практически не было видно из-за тумана и низких дождевых облаков.
 

Очаровательный кемпинг, в котором в основном оттягиваются сами норвежцы, отдельно стоящие домики с травой, растущей на крыше (фирменная фишка Норвегии, если вдруг кто не знает), и чисто русские березы, стоящие на берегу уходящего в Атлантику широкого и отчего-то немного печального фьорда.







       



 Любуясь умиротворенным видом сумрачных окрестностей, мы отдыхали и набирались сил перед грандиозным мероприятием. А вернее, снизу, у подножья, оно вовсе не казалось грандиозным. Ну подумаешь, прогуляться в горку, ну подумаешь, какие-то там 700 метров вверх, пффф. 

Целью подъема была уже упомянутая мною Кафедра Священника (Preikestolen) - уникальное творение природы, ровная площадка примерно 20х20 кв.м. на высоте около семиста метров над уровнем моря (фьорда), обрывающаяся вниз отвесной скалой, под отрицательным углом. 
К этой площадке -от небольшого лагеря внизу- проложен специальный туристический машрут, что (как нам казалось) должно было превращать и так пустяковый подъем вообще в плёвое дело. 

В лагере толпились машины со всей Европы - на маленьком пятачке мы обнаружили голландские, польские, немецкие, итальянские и даже румынские номера, не говоря уже про шведов с финнами. 
Люди вылезали из машин, закидывали на спины внушительных размеров рюкзаки и бодро шагали к тропинке, уходящей в горный проем. Тропинка была оснащена деревянным указателем "Preikestolen" и предупреждением, что наверху нету туалета, точек питания и медпункта. Также было указано, что "верный путь" периодически помечен красной буквой "Т", намалеванной на камнях, и настоятельно предлагалось никуда от маршрута не уклоняться.  

Гордо заявив, что "подниматься в толпе" я не намерена, я устремилась по тропинке, исполненная желания найти альтернативный путь наверх. За гордыню природа покарала меня на первых же метрах - вместо предназначенных для подъема камней я влезла в какой-то непроходимый бурьян из подлеска, и была вынуждена признать, что на первых порах придется придерживаться общественной дороги.  
Впрочем, минут через 10 все эти условности быстренько перестали меня волновать. Первые метров сто шел крутой подъем по достаточно скользкой дороге из неровных камней (о, тогда мне это показалось верхом неудобства, ибо я еще не знала, что там будет впереди), и когда наконец нарисовалось более-менее ровное место, я упала замертво  резко затормозила под предлогом фотографирования красивых видов. 

      
 

После этого приличная дорога кончилась.

Дальше начались просто вывороченные из земли валуны разной степени тяжести, по которым нужно было карабкаться вверх. "И шо - вот так еще 600 метров!?" - прохрипела я, привалившись к особо неприступному камушку. "Таа нее, тама жешь еще круче будет" - вдруг произнес на чистом украинском пробиравшийся мимо турист в коротких шортиках и с лыжной палкой в руке.
Проводив его ошалелым взглядом, я из чистого чувства упрямства форсировала еще метров 50, после чего силы покинули меня окончательно. На каждом камне можно было запросто сорваться и переломать имеющиеся в распоряжении конечности, кроме того, половина из них была мокрой от протекающих прямо посреди камней ручьев. 

Впрочем, я наверное, несколько сгущаю краски. Просто этот подъем оказался несколько иным занятием, нежели мнившаяся мне увеселительная прогулка на природе с легким ароматом гор. 

Перестроившись соответствующим образом и отдышавшись, я сменила темп, и мееедленно и расчетливо стала забираться наверх. Меня обгоняли дети и старики. Бодрые европейские пенсионеры, обменивавшиеся звучными немецкими возгласами, производили впечатление сил Вермахта, высадившихся на незапланированный пикник. Норвежские дети - самые здоровые и крепкие из всех детей, что я когда-либо видела  - весело и беззаботно карабкались по камушкам, успевая толкаться, драться и ругаться с родителями, такими же румяными и закаленными, как и их дети.    


 
Почти все имели в руках палки наподобие лыжных - для меня до сих пор остается загадкой, были ли это специальные скалолазные инструменты, или же они просто раскурочили свои зимние комплекты?  Одно могу сказать, при подъеме они им скорее мешали, а вот при спуске... впрочем, об этом чуть позже.

Глядя на превосходящие силы противника, я думала о том, насколько в среднем эта нация здоровее и крепче большинства других, и черно-белая, как старая кинопленка, зависть потихоньку грызла мое сердце. 

Тем временем, мы забирались все выше, и пейзаж вокруг стал потихоньку меняться. Деревья становились все ниже, постепенно и вовсе превращаясь в кустарник. Высотометра у нас с собой, конечно же, не было, и оттого мне казалось, что мы находимся уже очень высоко, и Кафедра уже совсем неподалеку. 
Как кажется, мы обогнули гору и вместо ее середины карабкались теперь по самому краю - то справа, то слева возникал все менее пологий обрыв. Смотреть вниз становилось все неуютнее. 



Наконец мы вышли на относительно ровный и широкий участок, с одной стороны которого был уже классический обрыв (я стою в 10 сантиметрах от него), а с другой - уходящая вверх гора. За этой самой горой, радостно думали мы, уже будет видно Прекестолен. 
 

Когда мы, немного отдохнув на плато, снова вышли на трассу и повернули за ту самую гору, я издала  неинтеллигентный вопль. Трасса опять уходила вертикально вверх, и конца ее не было видно. 
В том месте, где она сужалась до ширины в несколько метров, я первый раз употребила слово "опасно". 
На одном из камней сидела женщина пост-бальзаковскго возраста, из ее руки текла кровь, которую пытались остановить несколько человек-попутчиков. Женщина радостно улыбалась, демонстрируя боевое ранение, ее спутники, напротив, были деловиты и озабочены. 
Я прикинула, каким образом можно помочь человеку, сломавшему на этой трассе, к примеру, ногу. 
Ну вот разве что вертолет вызвать, иначе его никак не спустить. Снова ненадолго стало не по себе. 

Впрочем, красота, открывающаяся внизу, быстро забила ногами инстинкт самосохранения, и больше он не просыпался. 
Конечно, было уже не до фотографий. Мы сосредоточенно пробирались по узкой трассе, временами переходя на четвереньки и в который раз благославляя правильную обувь, и гадая, сколько же еще осталось идти. В какой-то момент в голову пролезла предательская мысль послать к Дьяволу, извините, Кафедру Священника, и повернуть обратно, но к гордости дуэтом присоединилась мысль о том, что возвращаться придется по той же дороге.

Когда я в очередной раз пыталась отдышаться, на соседнем камне повис седой немец весьма  преклонных лет. Видимо, я слишком явно уставилась на него, недоумевая, как он сюда добрался, потому что он мне подмигнул и сказал: "Jeder hat sein eigenes Waterloo. Das ist main Waterloo!".  
Я мысленно перебрала все известные мне выражения, призванные подбодрить человека ( "соберись, тряпка!" на немецкий переводилось плохо), но решила ограничиться неопределенным возгласом типа "К оружию!", и мужественно полезла вперед. Ватерлоо, так Ватерлоо. 

Позже (значительно позже!) стало понятно, почему подъем оказался таким тяжелым. Мы все-таки сбились с трассы, и шли тем маршрутом, каким ходили только прожженые, тренированные Прекестоленом спортсмены, лазающие сюда по три раза в месяц.
Как бы то ни было, но в конце концов мы вылезли на очередное открытое плато, где и увидели основную массу людей, нестройным гуськом шагавших в сторону Кафедры. Неожиданно дорога стала ровной и гладкой. Только очень узкой. Именно там и пришлось преодолеть тот самый карниз шириной не больше обычной доски, соединявший безымянное плато с тропой к знаменитому Прекестолену. По карнизу проходили в одиночку, вцепившись пальцами в уступ и прижавшись всем телом к скале, приставными шажочками. Кто-то делал это зажмурившись, большинство же улыбалось и всячески демонстрировало отсутствие страха.  
И тем не менее, были и те, кто в этом месте поворачивал обратно. Мне было бесконечно обидно за людей, которые преодолев более 600 метров (преодолев в этом тяжелом подъеме себя, в первую очередь), топтались перед карнизом и так и не решались по нему пройти. 

Оказавшись на той стороне, мне уже было на все наплевать. В том числе и на то, что справа теперь был перманентный отвесный обрыв, на краю которого я и расположилась. Последние шаги перед Кафедрой хотелось посмаковать.         


Наконец, совершив финальный поворот, мы ее увидели. Она выглядела совсем как на картинках, что я видела раньше. Однако ни на одну картинку никогда не попадали, и наверное, никогда не попадут те ощущения, что испытываешь от нахождения на вершине, от открывающихся видов того, что ты оставил внизу, там, в другой плоскости и в другом измерении.

Сделав глубокий вдох и замирая от восторга, я подошла к самому краю.



Слегка опьянев от высоты и свободы, я давила в себе желание раскинуть руки, как на Титанике, и отдаться ветру, который я чувствовала каждой клеточкой души и тела. Это был совсем другой Ветер, совсем  не такой, как внизу, на равнине, и я испытала чувство какого-то первобытного, языческого восторга от его силы, первый раз в жизни, наверное, ощутив в полной мере силу своей стихии - Воздуха. 


По людям на площадке было очень видно, кто забрался сюда первый раз в жизни, а для кого этот подъем - лишь очередная тренировка. Первые, замерев, созерцали красоту и величественность открывавшегося зрелища, на время даже побросав свою фототехнику. Вторые деловито распаковывали бутерброды, по-хозяйски располагаясь на плато, подальше от края, или залезая повыше, на маленькие индивидуальные площадки над самой Кафедрой, продолбленные в уходящей вверх скале.

Обратный путь занял в полтора раза больше времени, чем подъем. Скорость передвижения порой падала до смешной - приходилость проверять чуть ли не каждый камень, на который ставишь ногу, чтобы он не шатался и не скользил. Вот тут-то и пригодились лыжные палки - тем спортсменам, что резво скакали мимо нас вниз аки горные козлы лани, упираясь палками в грунт между камней.   
Спускаясь вниз, я, кажется, первый раз за всю поездку по-настоящему согрелась. Усталости как будто и не было, и мы даже успели бодро доехать до близлежащего водопада, чтобы перекусить с видом на падающую воду. 



Усталость накрыла потом. С головой.
Но - это уже другой день и совсем другая история.